[Alexios]

В 1680-х гг. более 600 дворянских семей Московского государства подали свои родословные росписи в Палату родословных дел (ПРД) Разрядного приказа. Более 350 семей, представители которых служили при Московском дворе в период деятельности ПРД, своих родословий также не подали, хотя некоторые их уже подготовили. Перипетии этой "кампании" неплохо отражены в работах Н.П.Лихачева, М.Е.Бычковой, А.В.Антонова. В 2017-2022 г. в разных выпусках альманаха "Российская генеалогия" Л.Е.Шабаевым опубликованы 530 росписей, поданных в ПРД 475 боярскими и дворянскими родами Московского государства. Более 100 росписей на сегодняшний день остаются не выявленными.
В значительной части родословий зафиксированы семейные легенды о родоначальнике, при этом, по мнению составителей росписи, большинство их предков были "честными мужами", выехавшими "из-за рубежа". Судя по сведениям родовых легенд, у некоторых московских дворян "прародитель" выглядел так:

у других - так:

а у третьих - так:

Встречаются и более экзотические варианты с выездами из Валахии, Турции, Персии, Сербии, Македонии, "Сарацин". Некоторые же без лишнего пафоса написали: "от родителей наших слышали, что род наш выезжий, а откуда и к какому великому князю выехали - того не упомним, а грамоты все погорели..."
В поданных родословиях семейные легенды также сильно отличаются по форме и содержанию. В одних случаях это довольно подробные описания путешествий, приключений и подвигов предков с ссылками на "зарубежную литературу" (преимущественно польскую), в других - краткая констатация факта: "из Литвы/Польши/"немец"/ и т.п. выехал муж честен (имярек) к великому князю (имярек)", ряд легенд представляет из себя нечто среднее между двумя вышеописанными вариантами.
Отношение историков к сведениям родословных легенд также было различным: от признания их в большинстве своем чистым "баснословием" (Лихачев, Веселовский) до полного доверия (Бочков, Баскаков, Халиков). Скорее всего, в родословных легендах причудливым образом переплелись реальные факты, смутные семейные предания и явный вымысел. Поэтому, хотелось бы на примерах показать, что в этих сведениях может быть правдой, а что - позднейшим мифотворчеством.

[Alexios]

Потомки славного Геркулеса:
Корсаки, Корсаковы, Римские-Корсаковы.

Нельзя пройти мимо, пожалуй, самой красочной родовой легенды среди русских дворян, содержащейся в росписи, поданной в ПРД 24 декабря 1685 г. Григорием Семеновичем и Андреем Леонтьевичем Римскими-Корсаковыми. Данный опус заслуживает того, чтобы привести его полностью:

Спойлер (раскрыть)

Роспись роду Римских Корсаковых.
Выписано из римских историках и многих крайник.
Царство Иовишева Мавритании и Крита. Сын Иовишев Геркулес. Сын Геркулесов
Корс, от которого славный остров Корсика в Италистей земли. Пространнея повестся
Стефанус и иных множество творцов. Кроме и сего, сынов много иных имел Геркулес.
По различным странам на свете разыдошася сынове Геркулесовы. А где их царствова-
ние было, летописцы свидетельствуют: Геродотус, Павзаниас. Белский, книга 1, век 5,
лист 122.
О державах Корсавых.
Корс родился на острове Коус. Той остров Геркулес взя и отдаде сыну своему Ев-
рипилю, славнейшему во греках, яко написано от различных творцов, по якоже обвыкно-
вения имел Геркулес со всяким новорожденным своим сыном царства бранию доступать
и новорожденному сыну в вотчину отдояти. Такожде и в то время сотворил в царстве
Тессалском, иже и ныне называется Корсика: взял и даде сыну своему Корсу и от име-
ни его Корсикою нарек. А на изображение острова Корсики в книге Отласа Великаго
на листе 21. И во Греции от того же Корсова имени град Корсав. О том пишет во Отласе,
лист 1, о Греции. Над всеми теми странами царствовал Геркулес, отец Корсов.
О соединении Корса с римляны и чего ради последне его Корсаками Римскими на-
рицается, яко Отлас и инши историцы пишут, провидев Корс и зря римскую силу и много
царств во свою власть покоряющу, недожидаяся от римлян к себе о брани извещения,
прежде сам к ним поехал послы свои, возвещася им приятелем быти. О том Левкут древ-
них с писателей римских приводит, глаголя от Корса сына его давно римляном содру-
жестны и (Л. 1 об.) сходительны. О том же и Колепик вспоминает под словом. Корс рим-
ляном давал много людей своих против неприятелей и потом государями, и консулями,
и управителями избирали детей Корсовых в земли Италистей в Риме.
О обладании острова Коос от Корса.
Егда Еврипилос, сын Геркулесов, брат Корсов, умре на острове Коос, Корс помо-
щию с римляны царство то к себе привлек Корс. На том острове родился Страбо. Овиди-
уш со Стефаном пишут великих градов пять тысещ исчисляя на том острове Италистии
летописцы вспоминают Омир, книга «Илиад», 5, Ювенали Старира, 13 воспоминают
о тех и Каляпинус Корсаков Диоклеса и Стептора Выбулана и Корнилиа славная фами-
лия в Риме поидоша от Выбулана и от Корнилиа по создании града Рима лето 270. От них
пошли консули, и по консулех пошли римские кесари.
Балтус Корсак царствовал в Корсике. Балтусов сын Диоклес. Диоклесов сын Кре-
теуш. У Кретеуша сын Амитаон. От его же имени земля Амитаонская царством наречена
бысть. Стефан и Калепинус свидетельствуют той.
Амитаон родил Мелепиа. Свидетельствует Омрин, «Одисеа», книга 23. И той
Меляппус родил сына Памемус. И той Памемон с пятиюсот сродники своими правяся
в Литву от Иулиа Кесаря, от отеческих государств Корсовых поеде кораблями ис Корси-
ки, яко пишет Стриковский молодый, лист 67.
Сам же убо Палемон не в Корсике, но в Хетрурии, еже нарицается Ороленское го-
сударство, тамо властитяльствова.
И Домициус, брат Полемонов, изыде от отечества с ним, от града Корсинум. Свиде-
тельствует Витегумане и Стриковский молодый, лист 67. И оттоле в кролевство Дацкое
или Дунское, и от того вся земля Дацкая нарицалась именем (Л. 2) наследников Геркуле-
совых на воспоминания предка своего Геркулеса, ибо держава его была из Дацыи.
Полемон Корсак, правня со сродники своими, яко Гвагвин поведает в описании
Дацкие земли, людне убо иже с Полемоном пришедши на первой брег идет же и ныне
княжество Курлянское, тако убо в та времена нарицатися начать от Корсов и Стриков-
ский, лист 146, еже о Корсах от Геркулеса рожденных.
И гербы, которыя принесоша из Курляндии в Литву, и даны те гербы братей Корса-
вых от сынов Геркулесовых, которым те гербы даны и каких ради дел истории убо рим-
ския поведают. И Стриковский со многими авторами согласуется, якой той Палемон
сродник был Нерона кесаря, при котораго царстве Фабиуши консули римскии скончаша-
ся, тии быша от того же рода Корсова.
И тако ис Курляндии той Палемон принесеся в Литву, и оттоле прият Литва почала
князем своим.
В Литве, в Жмуди и на Русии род Геркулесов роспладился от Палемона, перваго
князя литовского, Гвагвин свидетельствует во описании Литвы, лист 110.
И той Палемон Корсак Литве первый князь был, имел трех сынов: Борка и Куно-
са, и Сперу. От Сперы родился Корс – по смерти братий своих был князем всеа Литвы
и ради памяти предка своего созда град новый и Кернов его нарече. По смерти же Корса
дети его прияша княжение Литовское, и потом внучата с продчими его наследники, един
по единому возходили на княжение Литовское до лета Христова 1267.
Аттиля, первый кроль Корсак Венгерской, был от Геркулесова колена и ясно о том
свидетельствует во описании земли Венгерские на листе 33, и сам убо Аттиля писался
внуком Невродавым.
Папроцкий во описании лист 12 и 36 таков: храбр и силен был дом Корсаков
в Польше, яко один убо Иоаникий Корсак с людми своими во время брани с московски-
ми людми лето от Рожества (Л. 2 об.) Спасителева 1567 крепко нападе на московское
воинство и поимал воевод и с ними дворян честных вяще осмидесят коней взял. Той же
летописец пиша: лето от воплощения Слова Божич 1569 во обстояния Полотска от лю-
дей московских убит Корсак, великий муж и воин, которого смерти много болезнует той
же Папроцкой, предвоепомяненный Григорий Корсак, да с ним же Иоанн Глебович Па-
процкий на листе 1153.
О выезде Венцеслава Корсака к великому князю Василью Дмитреевичю Москов-
скому и всеа России от достоверних летописцев от перваго Корса сына Геркулесова
и до сокатырев польских в княжестве Литовском и Курлянском и в Жмуди той род на-
чало того разделения быша трие сынове Жигмунта Корсака: первый Венцеслав, вторый
Милослав, третий Фридерик – сий не удовольствовашеся отеческими своими отчинами,
которые имели в Литве и в Жмуди, начаша еще иных приобретати службами и делы. Фре-
дерик преселился из Литвы в Польшу Великую, от того в Польше Корсаки.
Венцеслав на славу великого князя Василья Дмитреивича Московского и всеа Рос-
сии с службами своими отдадеся спуевым образом, егда в лето от сотворения мира 6898,
а от воплощения Божия Слова 1390 месяца ианнуриа в 9 день князь великий Василей
Дмитреевич Московский и всеа России сочетался законным браком, поял себе в жены
дщерь великого князя литовского Витолда Кейстутевича княжну Софию Витовтовну.
И Венцеслав Жигмунтович Корсак, видя яко много князей и княжений, отдашася в за-
ступление великому князю Василью Дмитреевичу Московскому и всеа России, и под
кров его, и яко был в службе своей Корсак Венцеслав знаменитый воин и не погреши на-
деждею, юже положил в непобедимем том монархе великого князя Василея Дмитреивича
всеа России, Венцеслав Корсак выехал на Москву и прият от великого князя дарования
(Л. 3) и достоинства высокия для ины земли вскоре, ибо великий князь, ведая о славе рода
Корсаков и слыша о чести и о храбрости их в Литве, паче же от княгини своей, уверился
и прочих великих и ближних людей, которые за великою княгинею приехали из Литвы.
И пожаловал его князь великий жалованиями великими, и от того Венцеслава Корсака
в Московском государстве Корсаковы Римския.

К росписи также были приложены изображения 7 шляхетских гербов с описаниями. Как не покажется странным, но в росписи записан сокращенный вариант легенды, а полный был оформлен в отдельную рукопись на 110 листах с длинным и пышным заголовком "Геналогиа... (бла-бла-бла) почтеннаго роду Корсаковъ Римскихъ ... (бла-бла-бла)", фрагменты из которой с комментариями были опубликованы Н.П.Лихачевым в 1913 г. в его работе "Генеалогия дворян Корсаковых". Авторство "Генеалогии" до сих пор в ряде исторических и популярных работ приписывается митрополиту Сибирскому To view the link Register. Однако, Н.П.Лихачев обратил внимание, что в прилагаемой к рукописи родословной росписи отсутствует ветвь Корсаковых, к которой принадлежал Игнатий, поэтому его авторство очень сомнительно.
О реальном происхождении рода Корсаковых, думается, надо поговорить отдельно.
В начале заметки приведены гербы Корсаков, Корсаковых, Римских-Корсаковых. Как видно, общим элементом гербов Корсаковых и Римских-Корсаковых была "власная" гербовая фигура Korsak, известная еще по печатям полоцких бояр Корсаков, от которых и происходили в действительности московские Корсаковы.

[Alexios]

Московские Киселичи:
Киселевы.

Среди родословных росписей, поданных в ПРД роспись довольно значительного в конце XVII в. дворянского рода Киселевых отсутствует. Согласно семейному преданию, предком дворян Киселевых был некий Свентольд Кисель, якобы выехавший из Польши еще к великому князю Владимиру Мономаху. Киселевы, таким образом, полагали себя однородцами шляхетского рода Киселей, пользовались польским шляхетским гербом Kisiel (Swiatołdycz, Namiot) и заимствовали их родовую легенду.
В числе пленных Оршанской битвы были и два представителя муромского дворянского рода Киселевых. Филипп Иванов сын Киселев был упомянут как в летописном «Патриаршем списке», так и в четырех реестрах (1518, 1519, 1525, 1538 гг.) из Литовской метрики. Он содержался в Слониме, там же и скончался до 20.10.1538 г. Его родственник Федор Михайлов сын Киселев числился только в двух реестрах, 1519 и 1538 гг., причем в последнем он был записан как умерший. Любопытный факт, но польские источники, сообщая о пленении кого-то из Киселевых (Филиппа либо Федора) 27 или 28 августа 1514 г. накануне битвы при Орше, называют его «Киселичем», явно намекая на общее происхождение Киселевых с шляхетским родом Киселей. «Иваново село Киселева» (вероятного отца Филиппа), лежавшее «меж Новагорода (Нижнего) и Мурома» упомянуто в летописи под 6954 (1445/46) г. Похоже, что тот же самый «Иван Григориев сын Киселева» в 1464/73 г. был владычным боярином митрополита Филиппа. Также митрополиту, но уже Зосиме в 1491/92 г. служил и сын Ивана Киселева, Григорий. А Михаил Киселев (отец Федора) в начале 1460-х гг. был наместником в Нижнем Новгороде.
Служебная биография сына Михаила — Федора, выглядит гораздо более насыщенной. В 1482 г. он был писцом ключа в Нижнем Новгороде, около 1490 г. — кормленщиком в г. Плес Костромского уезда. На самоуправство Федора Киселева в Казани жаловался Ивану III в октябре 1490 г. хан Мухаммед-Амин. В феврале 1500 г. Федор Киселев записан в разряде свадьбы князя В.Д. Холмского и великой княжны Феодосии в числе детей боярских в поезде князя Холмского. В октябре 1501 г. Федор Михайлов сын Киселев был отправлен послом к крымскому хану Менгли-Гирею. В 1503/1504 г. он снова писал Нижегородский уезд. По летописным данным, в июне 1506 г. Ф.М. Киселев был воеводой в Муроме. Однако битва при Орше в 1514 г. прервала довольно удачную служебную карьеру муромского сына боярского.
Источники сохранили также и сведения о земельных владениях муромского «Киселича». Так, в 1470–80-х гг. Федор Михайлов сын Киселев по жалованной тарханной грамоте великого князя Ивана III владел в Дубровском стане Муромского уезда селом Дуброва на р. Ушне с деревнями. 29 марта 1506 г. на эти же владения «с придачей» он получил жалованную несудимую грамоту от великого князя Василия III. Наконец, в 1532 г., на 18-м году своего плена в Литве, Федор Михайлов сын Киселев завещал свои вотчины сыну Семену. Сын Федора Семен сохранял высокое положение среди муромской военно-служилой дворянской корпорации: в Дворовой тетради 1550-х гг. он записан по Мурому третьим (после князя И.Ф. Мезецкого и Л.И. Бокеева) с пометой «от службы отставлен».
Возвращаясь к родовой легенде Киселевых, полагаю, что в ее основе лежит рациональное зерно: род, по всей видимости, действительно был выезжим. Учитывая склонность составителей семейных преданий к удревлению начала своей службы в землях Северо-Восточной Руси, можно предположить, что выезд предка (или предков) Киселевых произошел не в XII в., а в первой половине XV в., и был связан с бурными событиями междоусобной «Свидригайловой войны» в Великом княжестве Литовском. Интересно, что с событиями этой же междоусобной войны в ВКЛ связано и появление на Волыни Александра (Олехна) Киселя - родоначальника шляхтичей Киселей. Также на землях ВКЛ в Карачевской (?) волости упоминается и ойконим с характерным названием. Около 1441 г. некие братья Севастьян и Яков получили подтверждение на свою «отчину»: Киселев, Переславль и Матшин. Не исключено, что в данном случае источник упоминает родственников муромских дворян Киселевых и литовских шляхтичей Киселей.
Косвенным подтверждением смоленского или черниговского происхождения муромских дворян Киселевых может служить вклад Семена Федорова сына Киселева в «Смоленеск к Пречистой к соборной» наряду с вкладами в Троицкий Сергиев и Владимирский Рождественский монастыри, а также в муромские монастыри и соборы по его духовной грамоте 1547/48 г. Аналогичным образом поступила вдова перешедшего на московскую службу смоленского боярина Дмитрия Мирославича, медынская вотчинница Мария Никифоровна, завещавшая в 1535 г. сделать вклады в «Смоленескъ к Пречистой к Соборной… да в Смоленескъ ж к Спасу в манастырь» наряду с вкладами в Троицу, а также в медынские монастыри и соборы.

[Alexios]

Потомки "пана радного" короля Ягайло:
Кикины.

В 1686/88 г. (дата на документе отсутствует) сыновья стольника Василия Петровича Кикина, Петр и Иван, подали в ПРД родословную роспись Кикиных. Интересно, что из 26 листов рукописи 20 посвящены служебной биографии папиньки Петра и Ивана Васильевичей. Что касается происхождения рода, то в росписи было написано:

Спойлер (раскрыть)

Род Кикиных.
Выехал ис Полши к великому князю Дмитрию Ивановичю Донскому Логин Михайлович Кикин. А в Полше у короля у Ягайла был он пан радной, а вотчина была во Брянске села и имения великия, а Брянеск держал без отнимки от короля. Да он же держал Смоленеск в жалованьи.
А у великого князя у Дмитрия Ивановича был он, Логин Михайлович, боярин вве[денной и города] державец, держал городы Волок и Торжок без отнимки.
А после Логина Михайловича остался сын Тимофей Логинович, а был у князя Петра Дмитриевича боярин введенной и горододержавец, держал город Белоозеро и Дмитров бе[з отнимки]. А у Тимофея Логиновича остался сын Иван Тимофеевич, и был у князя Юрья Васильевича кормленщик и путник. А у великого князя Ивана Васильевича держал жалованья и кормленья в путь.

Как видно, по родословному преданию дворяне Кикины были потомками знатного вельможи, якобы бывшего «паном радным» у короля Ягайло и выехавшего на службу к великому князю Дмитрию Донскому. Однако, ни Логгин Михайлович, ни его сын Тимофей никаким другим источникам, кроме родословной росписи Кикиных, неизвестны. Первые упоминания о Кикиных в документальных источниках относятся к периоду конца XV — первой четверти XVI вв. Они содержатся в посольских книгах и указывают на выполнение представителями рода Кикиных поручений, связанных с дипломатической деятельностью. Так, Игнат Кикин в октябре 1494 г. упомянут как пристав у литовского посла. Забела Кикин в 1509 г. был отправлен посланником в Литву. А в декабре 1526 г. он входил в посольство И.В. Ляцкого в ВКЛ. Не упомянутый в родословной росписи Михаил Кикин попал в литовский плен в битве при Орше 1514 г. и числился в реестрах московских "вязней" 1519 и 1525 гг. В Тысячной книге и Дворовой тетради Кикины числятся дворовыми детьми боярскими из Вязьмы. Андрей и Иван Даниловы дети и Иван Андреев сын Кикин записаны в «Боярскую книгу» 1556/57 г. В Смуту Иван Семенов сын Кикин был убит в Коломне казаками Ивашки Заруцкого, а Иван Меньшой Федоров сын участвовал в обоих московских осадных сидениях (1610 и 1918 гг.). Отец "подавантов" росписи, стольник Василий Петрович Кикин действительно был весьма неординарной личностью для своего времени. В Боярских книгах он был упомянут уже в 1639 г. В 1654 г. посылался в Украину для принятия городов киевского полка «под Государеву руку», в 1656 г. был отправлен к Богдану Хмельницкому для переговоров и играл значительную роль в дальнейших сношениях Московского царства с Украиной. Василий Петрович находился на службе еще в 1684 г. в очень преклонном возрасте. Его младший сын Александр (1670—1718) был видным деятелем петровского времени.
Что касается настоящего происхождения, то Н.Е. Носов полагал, что Кикины происходили из смоленских бояр. Однако, смоленскому служилому реестру 1480-х эта фамилия не известна, а сами Кикины считали, что их вотчины были в Брянске. Возможно, фамилия Кикиных происходит от литовского имени Кикис или Кикос, в форме «Кикгос» известного по актам Литовской метрики, что подтверждает фамильное предание Кикиных о выезде, однако, не из Польши, а с земель Великого княжества Литовского (Брянска?). Аналогичным мне видится и происхождение фамилии новгородских помещиков Дюкиных.
Герб Кикиных в правом поле имеет фигуру с явной отсылкой на польский шляхетский герб Poraj. Но почему исходная роза в польском гербе под кистью российского геральдиста стала напоминать подсолнух, тайна сие великая есть.

[konrad karlovich]

Alexios

в Полше у короля у Ягайла был он пан радной, а вотчина была во Брянске села и имения великия, а Брянеск держал без отнимки от короля. Да он же держал Смоленеск в жалованьи.

А губа не дура у них. И пан радной в Польше, и Брянск держал. И Смоленск - неужели при сыновьях князя Святослава Ивановича? Прямо как генерал-резидент Боброк на Москве.

[Alexios]

Не "Кичибеевичи", а смоленские бояре:
Любавские.

Рязанские дворяне Любавские также были в числе тех родов, которые в конце XVII в. подавали свои родословные росписи в ПРД Разрядного приказа, однако, на сегодняшний день роспись Любавских не выявлена. Изложение их семейного предания сохранилось в Росписи 1776 г.: «Выехали из Орды, название приняли от одного из потомков, называвшегося Люб, от которого и стали называться Любавскими».
Однородцами Любавских в конце XVII в. считали себя рязанские же дворяне Карандеевы. В их росписи, поданной в ПРД, «ордынская» легенда отражена следующим образом: «6909-го к великому князю Ольгу Ивановичю Резанскому из Большие орды приехал муж Кичибей, а во крещении Павел, был у великих князей боярин, а писался Карандеевич, и от него пошли Карандеевы». Поколенная роспись дворян Любавских по поздним источникам To view the link Register И. Ж. Рындиным.
Согласно росписи род Любавских пошел от Ивана Ширяя, сына Степана Любавского. Но лица с теми же самими именами и практически той же фамилией записаны в реестре смоленских служилых людей ок. 1492 г.: «Степана Слюбовъского три сыны молодъцы не въ поделе: Левонид, Сенько, Ивашъко». Смоленские бояре Слюбовские также упоминаются в Посольских книгах — их вотчины сильно пострадали в результате наезда московских служилых людей. В «жалобном списке», поданном 3 декабря 1503 г. литовским послом Петрашем Епимаховичем великому князю Ивану III, говорилось, что «украинники» великого князя Московского «...Слюбовских бояр два дворы взяли и с людми». По всей видимости, погром московитами вотчин Слюбовских на Смоленщине был причиной их перехода на службу в великое княжество Рязанское, где они стали писаться Любавскими. В 1511/12 г. Степан Юрьев сын Любавский дал запись архимандриту рязанского Солотчинского монастыря о неосвоении земли, взятой им на оброк 5 алтын в год. Интересно, что запись писал сын Степана Юрьевича, Гриша, «своею рукой». Обращает на себя внимание, что в родословной росписи Степан Любавский показан сыном некоего Назария Юрьевича, но, согласно вышеуказанной грамоте, он был сыном Юрия.
В течение практически всего XVI в. упоминания Любавских единичны, их имен нет ни в Дворовой тетради, ни в Тысячной книге. Только в списке жалованной грамоты первой трети XV в., приложенной к родословной росписи однородцев Любавских, Карандеевых, была упомянута правая грамота Первому Любавскому от 25 февраля 1566 г., причем Карандеевы ссылались на то, что сама грамота будет представлена Любавскими. В конце XVI – нач. XVII вв. Любавские — рязанские помещики в Окологородном и Перевицком станах. Четверо Любавских были пожалованы вотчинами в Перевицком и Каменском станах Рязанского уезда за осадное сидение при царе Василии Шуйском. В конце XVII в. в московских чинах числилось пятеро Любавских — двое стольников, двое стряпчих, один дворянин московский. К этому роду принадлежал выдающийся российский правовед XIX в. Александр Дмитриевич Любавский, а вот знаменитый историк Матвей Кузьмич Любавский, вопреки расхожему мнению, происходил не из дворян.
По всей видимости, род Любавских имел польское происхождение. Шляхетская фамилия Ślubowski гербов Bończa и Ślepowron зафиксирована польскими источниками XV-XVI вв. Маловероятна этимология фамилии от названия р. Любовки, левого притока р. Шат, поскольку владения Любавских писцовыми материалами фиксируются в Окологородном и Перевицком станах Рязанского уезда на довольно значительном расстоянии к Северо-Востоку от места впадения Любовки в Шат. Легенда о выезде родоначальника «из Орды» была воспринята Любавскими, вероятно, в результате длительного соседского «общежития» с рязанскими дворянами, в среде которых подобные легенды имели широкое хождение уже с сер. XVI в.
Герб Любавских представляет из себя компиляцию польских гербовых фигур Pogoń polska, Trzy Gwiazdy, Wąż, Słońce. Клейнод также заимствован из "Малой Погони".

[konrad karlovich]

Alexios

фамилия Кикиных происходит от литовского имени Кикис или Кикос, в форме «Кикгос»

А может, все тривиальнее? Каким-то важным успехом в карьере обязаны тем, что удачно подженились. Как св. кн. Федор Ростиславич или Юрий Патрикеевич. Бог, как известно,"в кике". Правда, такая версия недоказуема.

[Alexios]

konrad karlovich

Бог, как известно,"в кике". Правда, такая версия недоказуема.

Тут такой момент, что к моменту женитьбы "имярек", как правило, уже имел семейное имя-прозвище. Возможно, какие-нибудь оригиналы и могли дать мальчику имя "Кика" в честь маминого головного убора, но что-то мне данный вариант видится маловероятным. К слову, в писцовой книге Вотской пятины Новгорода есть крестьянин по имени Никитка Кико и несколько крестьянских семей Кикиных. Но, судя по именам их соседей, - это чудь белоглазая водь (в современном финском kiekko означает "диск"). С учетом земельных владений Кикиных в Вяземском уезде, под завязку набитом выезжими литвинами и смольнянами, "литовский след" мне видится более вероятным.

[konrad karlovich]

Alexios

что к моменту женитьбы "имярек", как правило, уже имел семейное имя-прозвище

Это да. Только вопрос вызывает, в таком ключе, почтенный предок семейства Блудовых. Получил он имя Блуд за романтические подвиги или же тут намек на происхождение "по линии внебрачных связей"? Звали Блудом папу или деда повешенного на осине Федора Блудова?
Сами-то они себе в предки летописного воеводу, св. Владимиру поспособствовавшего записали.
Аот и думай теперь про Кикиных ...

[Alexios]

konrad karlovich

Только вопрос вызывает, в таком ключе, почтенный предок семейства Блудовых.

Честно говоря, старая версия Квашнина-Самарина о происхождении Блудовых из бастардов фоминских князей мне уже не кажется убедительной. Похоже, что их претензии на происхождение из старокиевских бояр могут иметь рациональное зерно (имею ввиду упоминание боярина Михаила Андреевич "Упирчика" и его сына Ивана Блуда в киевских синодиках). Не исключено, что "тем самым" Блудовым принадлежало село Блудово в Луцком повете. Нет ясности с костромскими дворовыми литвинами Блудовыми, упомянутыми в ДТ (возможно, это ветвь, происходившая не от Федка Блудова). Тут и прозвище может быть с намеком на библейского "блудного сына", т.е. глупого, непутевого человека.

konrad karlovich

Сами-то они себе в предки летописного воеводу, св. Владимиру поспособствовавшего записали.

По мнению Пчелова, киевский воевода был варягом по имени Blóði.

[Alexios]

Мнимые сородичи гетмана Кишки:
Кишкины.

Согласно родовой легенде, Кишкины были потомками некоего Асенбега Кишки, выехавшего из Польши на московскую службу: "К великому князю московскому выехал ис Полши Асенбех Кишка с сыном своим Васильем, а о выезде и в котором году выехали, и про то ведомо в Посолском приказе".
В конце XV в. источники упоминают Кишкиных как новгородских помещиков. Согласно переписной оброчной книге Деревской пятины ок. 1495 г., за Ушаком Первого сына Кишкина числилось поместье в Локотском и Ситенском погостах. Там же были испомещены и его племянники Малашко (Малофей) и Сидорик Захаровы дети Первого сына Кишкина. Размножившиеся потомки Первого Кишкина упоминаются на новгородских поместьях и другими описаниями XVI в. Родословную роспись же подали в разряд потомки Кишкиных, переведенных из Новгорода в Суздальский уезд, и выдвинувшиеся в первые ряды московского дворянства уже в XVII в. благодаря военным заслугам своих представителей.
Сведения актов Литовской Метрики дают основания полагать, что род Кишкиных действительно был выезжим, но происходил не от легендарного польского шляхтича Асенбега, а от панцирных слуг Смоленского наместничества ВКЛ. Так, судебный «вырок», датированный 15 сентября 1508 г. упоминает смоленских панцирных людей Василия Нефедовича и Никифора Максимовича Кишкиных, судившихся с мещанином Левоном Величковичем, который «неправильно выпросил их за псарцов». Из текста "вырока" становится известно, что еще при великом князе Александре Ягеллончике некий смольнянин Левон Величкович умудрился справить себе жалованную грамоту на сельцо Кишкино в Смоленском повете, обосновав это тем, что владельцы села несли "псарецкую службу", то есть были слугами низкого статуса. Василий и Никифор Кишкины уже при великом князе Сигизмунде оспорили жалованную грамоту Левону Величковичу на свое отчинное сельцо, заявив, что они панцирные слуги, а не "псарцы" (аналогом смоленских панцирных слуг на Москве были "слуги вольные", имевшие ряд привилегий). Левон "поставил" перед судом смоленского воеводы Юрия Глебовича свидетелей - смоленских ловчих Василия Чертова и Ивана Жибрика. Но ловчие неожиданно для самого Величковича заявили, что дед Василия Нефедовича и Никифора Максимовича, Кишка, хотя и "был под рукою ловчего, зверя сочивал (свежевал)", но со своего сельца служил "службу панцерную". На этом основании великий князь Сигизмунд вынес решение в пользу Кишкиных. Судя по всему, старший сын Кишки, Первой, решил, что слуга ловчего пути - это далеко не предел мечтаний сына смоленского "панцерника", и отъехал на московскую службу. И, похоже, что Первой Кишкин не прогадал: его потомки на Москве выбились в "первые люди", а потомки его братьев в Смоленске так и сгинули в безвестности.
Менталитет московского дворянина конца XVII в. не позволял смириться с мыслью о том, что предком значительного служилого рода был какой-нибудь безродный сытник или, того хуже, "черный человек". В подобных случаях начинались поиски более "подходящего" предка, обычно на основании созвучия фамилии или фамильного прозвища прародителя. Кишкины не были исключением, найдя себе практически идеального "сродственника" - великого гетмана литовского To view the link Register, который в действительности к смоленским Кишкиным никакого отношения не имел:
"А при великом князе Иване Васильевиче всеа Руссии в лето 7008 году апреля в 12 день присылан был послом от великаго князя литовскаго Александра к великому князю Иван Васильевичю всеа России пан Станислав Кишка, намесник Смоленский, да писарь Федор Толстой, и о том свидетелство в Степенной книге".
В гербе Кишкиных присутствуют польские гербовые фигуры Kruczyn и измененный Prawdzic. А вот скрещенные фашина и пистолет - явный продукт отечественного геральдиста.